[audio]http://prostopleer.com/tracks/5406408rjhV[/audio]

Прищурившись, Восьмой подставил запрокинутое лицо солнцу, нежно и тепло гладившую смугловатую кожу. Загар на неё, благодаря умению прадедов-моряков выбирать в жёны самых красивых женщин не только среди уроженок родного Хайленда, ложился мгновенно и без проблем. Небо над городским сквером не просто голубело – синело счастливо, и этот его безмятежно синий оттенок лишь подчёркивали белоснежные, рассеянные, как этот предосенний день, лёгкие пока облака. Почему «пока»? Да потому что уж если англичане утверждают, будто у них не погода, а климат, то что говорить жителям приморского Нэрна? Сидевший на скамье Рэймонд знал – другое распоряжение насчёт толщины, плотности и водянистости облачного покрова может поступить из местной небесной канцелярии раньше, чем часы на ратуше, что подтаивала в розоватой солнечной дымке неподалеку – вполне видимая отсюда – пробьют час пополудни, хотя до этого осталось-то каких-то десять минут. Ноги гудели от усталости; вроде и ходил не так далеко, но не в своём темпе, медленнее, чем привык, приноравливаясь к шагу матери, которая решила пройтись по магазинам вместе со старшим сыном, приехавшим в отпуск. Выпрямив колени и скрестив лодыжки, Скиннер взглянул на автостоянку у здания наискосок – там, кажется, еще не развеялся синеватый дымок из выхлопной трубы того такси, куда Рэй пару минут назад усадил матушку вместе с пакетами, пообещав вернуться через час-другой. Да, здесь, в центре городка, воздух пах и бензином тоже, но… даже это не могло полностью поглотить солоноватую свежесть моря и ароматы цветущих трав с окрестных полей и холмов.         
Отведя взгляд от синей машинки, проехавшей мимо фонтана, Рэй спохватился, и полез за сотовым. На засветившемся экранчике вытащенного из кармана узких джинсов аппаратика стандатная картинка меню сменилась фотографией темноглазого и темнокудрого малыша в смешной панамке. Девятимесячный Айвэн, названный так сразу в честь шотландского деда Айвэна и русского прадеда Ивана, с удовольствием демонстрировал все свои новенькие, не так уж давно прорезавшиеся зубы. Скиннер, быстро орудуя джойстиком по экранному меню «Сони», чтоб долго номер не искать, влез в папку принятых и сделанных вызовов, остановился на одной из строк списка, нажал клавишу с зеленой трубкой, и дождавшись отклика после череды гудков, сказал негромко:
− Эд, папа дома? Нет? А ты сам? Маму встреть тогда, у нее шоппинг сегодня был удачный, пакеты тяжёлые довольно. − Восьмой улыбнулся младшему брату, хоть тот и не мог этого увидеть. − Ла-а-адно. Да скоро, скоро. Приду, куда я денусь, погуляю и приду. Нет, никого не встретил, один… скажи Жанне, пусть не волнуется, у неё верный муж.
Хмыкнув, Рэймонд нажал на кнопку отбоя и снова посмотрел на соседнюю лавочку, где лежал, еле-еле помещаясь и свернувшись в эмбрионной позе, здоровый парень с длинными, волнистыми белокурыми волосами, в светлых брюках, рубашке и безрукавке в стиле «яхтклуб». Парень… точнее даже молодой мужчина, кажется, спал, но так тихо, что даже дыхания, считай, не было слышно – красивое, почти совершенное лицо было очень спокойным, ресницы не дрожали… однако что-то Восьмому не нравилось. И вовсе не то, что хорошо одетый человек, не бродяга, спит прямо в сквере – в конце концов, имеет полное право – а то, что он, штурман британских ВВС Рэймонд Эдвард Скиннер VIII, чувствует, глядя на этот… послеполуденный отдых фавна. А ощущалась Восьмым не своя тревога на грани паники, несмотря на ангельскую безмятежность физиономии спящего.

Отредактировано Рэймонд Скиннер (13-06-2012 15:22:15)

Что-то было не так, совсем не так. Вот и день казался солнечным, и ветер свежим, и вообще вроде бы вокруг на земле мир и в человецех благоговение, но… тревога не отпускала. В одном человеке благости не было – и как ни удвительно, в спящем. Не выпуская из левой руки мобильного, Рэй легко поднялся на ноги, встал напротив соседней скамьи, потом присел перед ней, сперва на корточки, пристально, почти строго всматриваясь в чистое лицо неизвестного ему мужчины, потом поменял позу, оперевшись одним коленом о вымытую с мылом мостовую сквера. Кладя прямо на нее телефон, нагнулся, прислушиваясь, но сразу понял, что шум листвы, струй фонтанных и немногих, но машин не дадут ничего расслышать. Поэтому штурман поднес пальцы к лицу отдыхающего, коснулся его мягких губ, посредине уже пересохших до корочки, и лоб самого Скиннера пересекли вертикальные морщинки озабоченности – дыхание есть, но сон всё-таки слишком глубок для молодого здорового человека.
Что-то мелькнуло на краю поля зрения, и Рэймонд оглянулся, без удивления увидев тоненькую, худющую до прозрачности девчоночку. Незнакомую, но ведь он уже многих не знал здесь, давно не был дома. Тонкое платье со сползающей на остренькое плечо бретелькой, кажется, светилось, как и лёгкие, будто золотой пух волосы маленькой горожанки. Непугливой – она так обыденно, запросто присела на лавочку к мужчине и, как-то очень уже по-взрослому, как мудрая снисходительная женщина, улыбнувшись, погладила его по волосам, пропуская по-северному светлые пряди между своих слишком длинных пальчиков, будто делала это каждый день. Впрочем, может, так и было? Может, это её знакомый, сосед или родич, (а в Нэрне все друг другу не то, так другое или третье), и она знает его повадки? Как знать, может, он весь тёплый сезон отдыхал на солнцепёке здесь, на скамье? Рэймонд не знал, он давно не приезжал в родной город.
− Он проснется.
Скиннер снова взглядывался в странного завсегдатая скамьи, отчего-то совершенно уверенный, что тому снится кошмар, от которого необходимо спасти, разбудив, хотя никаих внешних признаков страшного сна на правильном, золотистом от ровного лёгкого загара лице совершенно не наблюдалось – даже темные ресницы дрожали едва-едва, и потому не увидел, как девочка сказала два этих слова. Взглянул теперь и на неё, увидел огромные, чайного цвета глазищи и лукавые ямочки на вроде бы отсутствующих щеках.
− Будешь ждать? – в вопросе слышался искреннее любопытство.
Светловолосая отроковица стояла рядом, и Рэй невольно улыбнулся: знал он такую девчоночью повадку, именно в такой позе – обхватив себя за локоть, частенько стояла одна симпатично-строгая рыжая женщина-врач… − Рэймонд встряхнул головой.
Что за чертовщина? Не знаю я никакой рыжей докторши! − одернул он себя, и сказал девочке вслух, подхватывая с плитки мостовой телефон:
− Ждать… думаю, ждать тут нечего, надо скорую вызывать.       

От почти панического вскрика девочки, взглянувшей сердито и всем своим тощеньким тельцем заслоняющей спящего, Рэй, честно сказать, растерялся, свел тёмные брови ещё сильнее.
− Больно? – переспросил недоумённо. − Я ему больно сделаю? Но чем? Я же ещё пока ничего не сделал.
Только прикоснулся к губам, − договорил про себя, − но едва ли это действие могло причинить боль… пусть даже оно не было особо нужным, может быть. И едва ли эта пигалица большеглазая имела в виду его…
Но всё-таки, видимо, она его действительно знает. Кто эти непонятливые «все», о которых она бормочет? Видимо, те, кто делал так раньше?..
− Нужно вызвать доктора… − снова заговорил он неуверенно, перехватывая телефонный аппарат в ладони поудобнее и поднимаясь на ноги.
Нет, вообще-то в правильности своих намерений Скиннер не сомневался – слишком уж нехорошо, неправильно спал человек на скамье.
Слишком крепкий сон, а может и не сон уже вовсе? – внутри у штурмана похолодело. − Если человек ни на что не реагирует – ёжику понятно, что дело плохо, и надо врача вызывать: то ли кома, то ли летаргия… а может и кататония… − набирая номер экстренного вызова, совсем как десять дней назад, во время настигшего отца сердечного приступа, он поднял взгляд на звук, от ветра, должно быть, изданный старой… пожалуй, даже древней флейтой (и где эта насупленная худышка только и взяла-то такую?) и пропустил момент, когда хрупкая девчоночья лапка выхватила аппаратик. Легконогая хулиганка тут же помчалась куда-то, а Восьмой промедлил секунду, ошалело глядя на неё и оглядываясь – можно ли мужика-то одного оставить?
− Стой! – крикнул он, тоже срываясь с места, − Стой, дурочка! Стой, куда ты! Телефон отдай!

[audio]http://prostopleer.com/tracks/5406336D4Ea[/audio]

Сунув свою антикварную прямо-таки дудочку в сумку… которая сумкой могла называться с немалой натяжкой, хрупкая голенастая озорница, как козочка, выкрикнув детскую дразнилку (страшно, конечно, обидную, ага!) про дурака с холодными ушами, поскакала прочь от скамьи каким-то противолодочным зигзагом, уворачиваясь каждый раз в самый последний миг от готового её схватить Рэя. Кажется, она пару раз даже выворачивалась у него из рук, хотя… Наверное, всё-таки нет – пальцы хватали лишь край её воздушного платьица, удивительно скользкий.
− Стой, стой же, малявка! – уже всерьёз начал сердиться Скиннер, − Куда ж тебя несёт?..
Вообще-то, вырвавшееся с досады слово было удивительно верным, у Восьмого возникло ощущение, что девочку именно ветром несло – как пушинку, порывисто и непредсказуемо. Только вот… улетала она против ветра, дувшего с моря.
Странно, что догнать пигалицу никак не удавалось, ведь бегал штурман всегда, ещё с детских лет, хорошо, главное – быстро. Не зря же школьным чемпионом когда-то был… Ветер трепал длинные, темные, распустившиеся волосы Скиннера, а его уставшие ноги на бегу отдохнули… ну, или поневоле ввязавшийся в дурацкие догонялки Рэймонд просто забыл об усталости. А как не нестись-то во весь дух, спрашивается, если эта стрекоза большеглазая телефон вырвала, а тут человек загибается прямо на скамеечке посреди площади? И народу, как назло – никого? Нет, главное, машины едут, а вот пешеходов, чтобы хоть попросить покараулить спящего-болящего – ни единого человека. Вот Восьмой и бежал, не столько за девчонкой, (хотя ей-богу, чем дальше, тем больше её хотелось поймать и отшлёпать по тощей заднице!), сколько за своим телефоном как средством вызвать помощь.
Они пересекли площадь, пробежали по улочке, и, когда до ратуши осталось совсем немного, свернули налево, в очередной скверик перед отелем – едва ли не самым современным по архитектуре из многочисленных отелей Нэрна, сохранившим черты викторианского стиля. И тут-то, скача по извилистым дорожкам, эта юная хулиганка уронила-таки телефон. Сердце у Восьмого тоже упало – и блямкнувшего на тропку и запрыгавшего аппарата было жалко, точнее, того, что в нём содержалось, а главное-то – как теперь скорую вызвать? У других, что ли, мобильный клянчить? Так нет же никого! – в отчаянии рванувший за беглянкой Скиннер услышал краем уха кваканье из телефонного аппаратика, снова пойманного девчонкиной ладошкой, запнулся о забытую каким-то гулявшим здесь накануне малышом игрушечную машинку, сделал несколько падающих шагов, все-таки приземлился на одно колено, выругался по-гэльски, поднялся на ноги, отряхивая штаны, и окончательно преисполнился решимости отлупить эту маленькую воровку, когда поймает. (Нет, ну ясень-пень, он бы ребёнка пальцем не тронул, но чего сгоряча не скажешь… да ещё себе самому!).
Вот только…                 
Кого лупить-то? – оборвавшийся вопль Восьмой слышал, шорох тоже, но вот девчонки не было нигде… ага! Пышные георгинные шапки кивали, куст загадочно шевелился, а потом и вовсе, как раз через пару секунд спустя после того, как Рэй бесшумно подошёл к нему и остановился, раздвинулись, явив солнечному свету и свежему ветру девчачью глазастую мордаху, поднимавшуюся вместе со взглядом, который двигался снизу вверх, от скиннеровских кроссовок по брюкам. Рэймонд не стал дожидаться, и совершил обратное движение сверху вниз, присев на корточки:
− Что же ты делаешь, красавица, а? – спросил штурман укоризненно. − Нашла время беготню и салочки устраивать. Телефон отдай, − он протянул раскрытую ладонь, на которой за несколько дней деятельной домашней гостьбы успели отвердеть бугорки мозолей у основания пальцев – дров для камина надо же было наколоть на всю предстоящую осень...

Отредактировано Рэймонд Скиннер (27-06-2012 19:34:58)

Георгиновый куст с качавшимися-мотавшимися от тряски пурпурными многолепестковыми шапками пах как-то не по-цветочному, будто бы картофельной ботвой. Сидящий на корточках Скиннер посмотрел на девочку с недоумением: что-то в её речах было странным, одновременно детским и недетским. Он качнул головой и хотел сказать, что знакомый, видимо, всё-таки малявке мужчина спал как-то неправильно, но смолчал, понимая, как нелепо это прозвучит. Вообще-то обычно Рэймонд умел разговаривать с детьми, без сюсюканья и всерьёз, умел (бог его знает, откуда) объяснять просто и понятно самые серьёзные вещи, но сейчас… сейчас будто от него самого мысль ускользала. От беготни и бестолкового беспокойства, наверное, Восьмой никак не мог хорошенько сосредоточиться и сформулировать, чем же его, собственно, не устраивало качество сна того белокурого типа на скамейке.
Телефона у девчонки не было, правда, не было – Скиннер сразу поверил, потому что сам это понял, шестым каким-то чувством. Только сейчас Рэймонд обратил внимание на то, как легконогая беглянка говорит – слегка неправильно, по-простецки, с мальчишескими словечками: «не можу», «стырила»… но поправлять её не хотелось, так было лучше, естественнее, понятнее, и девочка, конечно, это знала, − ощутив тонкие горячие пальчики у себя на ладони, Восьмой не улыбнулся, не успел. Улыбка скользнула по его губам позже, когда отогнул собственные пальцы, чтобы увидеть вложенные в ладонь, будто в старинной детской игре «Колечко», орешки. Четыре лесных орешка в тесной кисточке, с шершавыми листочками вокруг, с приставшей лесной паутинкой. Почему-то вспомнилось, что у индейцев Северной Америки четыре было священным числом.
А орешки не простые, − вспомнилось бабушкино любимое, − в них скорлупки золотые, ядра – чистый изумруд… 
− Мне действительно это не нравится, − как-то слишком покорно для «злого дяди, догонявшего противную малявку-карманницу» вздохнул Рэймонд, разглядывая розоватые в летнем свете скорлупки плодиков. − Чужое ведь не берут без спроса. Вы с белкой хулиганки.
Сказано было мягко, но телефона и верно было жалко, не столько самого аппарата, сколько номеров в его памяти и недописанных стихов в папке «Заметки». Штурман почти невольно посмотрел туда, куда указала пигалица, и удивился по-настоящему, увидев на сосновой ветке кистеухого пушисто-серого зверька… и действительно с телефоном в цепких передних лапках.
Вот это да, − совершенно спокойно от изумления подумал Рэй. − Шотландские белки – самые… белки в мире. Самые… то ли скупые, как и положено коренным жителям моей страны, то ли самые интеллектуальные – вон, уже до использования мобильных телефонов дошли.                         
Вот что чудом-то зовут! – догнала его изумление стихотворная строчка.
− Ну да, вот только с белкой теперь поговорить, да, для полноты картины, потом с какими-нибудь овцами, потом с цветами… − бормотнул Восьмой, разгибая колени и поднимаясь на ноги, чтобы через секунду опустить глаза на светящуюся золотым пухом макушку девочки: − Ты тогда будешь переводить, я белочьего языка не знаю. Пойдём, − Рэймонд снова приглашающе протянул открытую ладонь, чтобы принять в неё лапку встающей девчонки.
Не дай бог, белка ещё гордой окажется по-шотландски, − хмыкнул он про себя.

Отредактировано Рэймонд Скиннер (16-09-2012 20:49:55)

Всё-таки странная, странная, странная девочка. − Рэймонд покачал головой. Себя он никогда к хулиганам не относил и впредь не собирался, напротив, всегда считался у некоторых (и считал себя сам) правильным до скуки. Скучный фантазер… если эдакое взаимоисключающее явление в природе вещей возможно – старший из предпоследнего поколения братьев Скиннеров и был таким уникумом.
− С овечками-то? – переспросил Восьмой, не выпуская тоненькую ручку своей маленькой знакомой, чья ладошка в его ладони была настолько хрупка, что почти и неощутима. Потом, глядя на то, как отваливаются от худых девчоночьих коленок налипшие травинки и мелкие комочки влажной после недавнего дождя земли, фыркнул почти ехидно, вспомнив… кое-кого из далёкой восточной страны: − Нет, с баранами чаще. Они такие языкастые – ты себе не представляешь…
А вообще… замялся Рэймонд, зашагавшей следом за пигалицей – тоже, видать, фантазёркой, коли не прочь иногда с цветами поговорить, не зная, как правильно и правдиво ответить на прямой вопрос осторожным рывком поднятой им на ноги девчонки, уже рванувшей к сосне с отелефоненной белкой. С одной стороны, если эта юная защитница спящих так настаивает, что её знакомого нельзя тревожить-тире-будить – у нее наверняка должны быть к тому основания. С другой… нельзя же его вот так без присмотра прямо на улице оставить?
Хотя кто его в Нэрне обидит, ну правда? Тем более, если он на этой лавочке не впервой спит…
− Ну, там посмотрим, − уклончиво ответил шотландец, держа девочку за руку и тоже подходя к дереву с полусказочной белкой…
…как ни чудесно – поддавшейся на уговоры. Точнее даже – на короткую просьбу, по словарному составу, вообще-то, неотличимую от приказа. Телефон кувыркнулся вниз, выпущенный из неприспособленных для удержания предметов тех.прогресса лапок зверька, и то, что девчоночка поймала его и не дала разбиться о солидные такие сосновые корни, стало очередным чудом. Забирая аппаратик с сухой горячей ладошки, Рэй вздохнул:
− Тревожить я твоего знакомца не буду. Но скорую вызову… должен. А там будет, что будет. Может, тогда нам станет можно по своим делам идти… ну или бежать.

Отредактировано Рэймонд Скиннер (07-09-2012 17:50:36)

Загадочные слова пигалицы о том, что «потревожишь тут, а хуже будет там», равно как и о том, что сам он воришка, Рэй проигнорировал. Первого он просто-напросто не понял, потому как никогда не верил особенно ни в какое «там», а что до второго… взять своё, взятое без спроса – всего лишь вернуть, но уж никак не украсть. Глянув мельком на белку, перебравшуюся на плечо девочки и потешно сложившую лапки, Восьмой хмыкнул, и занялся более насущным делом: под странноватые, злорадные (и, в принципе, совершенно ненужные) подбадривания девчонки принялся вызывать «свою скорую».
Но не тут-то было. Сколько он ни жал на кнопки мобильного, экранчик того оставался тёмным, даже перезагрузить телефон не получалось: либо он всё же пострадал при падении и сломался… (но ведь работал, когда Скиннер взял его с девочкиной ладошки), либо… напрочь аккумулятор разрядился. Такое могло случиться, конечно, хотя и… с чего бы? Штурман очень следил за своей «Красной Соней», и всегда заряжал её под завязку.
В общем… после сделанной уже на ходу, на обратном пути от волшебной сосны обратно по парковой аллее пятой безуспешной попытки набрать номер дежурной бригады парамедиков, (шотландские горцы славятся упрямством – это их национальная черта и фирменный стиль, о да!), Восьмой чертыхнулся более-менее прилично – всё же ребёнок женского полу рядом! – сунул полумёртвый, как надеялся штурман, аппаратик в карман джинсов, к ранее сунутым туда лесным орешкам, и пробормотал, ускоряя шаг:
− Ну, что ж… стало быть, не получится у нас прогулки… будем дежурить у нашего спящего красавца, пока он пробудиться не соизволит. Или…  
Аллею (и вообще парк) он почти пробежал, почему-то совершенно не беспокоясь о том, что там творит девчонка с белкой. Уверен был отчего-то, что малявка тощая не отстанет, последует за ним хвостиком, да и не потеряется, ибо в городе явно своя. Выбежав обратно на улицу, Рэй пересёк ее, свернул, мазнув взглядом по перекрёстку, быстрым шагом вышел на приратушную площадь, ещё издалека увидев, что белокурый красавец-богатырь-любитель-яхтклубов по-прежнему, не сменив положения тела, спал на скамье.
Так-с…
Взгляд идущего к нему Рэймонда пробежался по стоявшим у здания автомобилям, скользнул на беспечный, как ни в чём не бывало, рассыпающий струи фонтан, и тут… случилось то самое вожделенное «или» − иногда и Восьмому везло: со стороны выходящей в сквер улицы показалась пожилая дама, очевидно, спешившая за покупками. Вот чем прекрасны маленькие родные городки: все свои да наши, а потому шанс встретить знакомого не просто велик, но практчески неизбежен. Со всех ног Рэй кинулся к темноволосой смугловатой (а точнее, очень загорелой) невысокой и стройной женщине лет шестидесяти с лишним, но в элегантном бежевом с узором брючном костюме:
− Тётя Джейн, господи! Как же я рад Вас видеть, Вас просто сам бог послал, честное слово!
Миссис Несбитт, тряхнув пушистыми, такого же, как у самого Рэймонда цвета волосами, присобранными в низкий хвост, тоже радостно заулыбалась:
− Привет, Рэймонд! Я слышала, что ты приехал, как раз сегодня собирались с Ником к вам зайти, повидаться… А ты чего тут бегаешь? На тебе ж лица нет... − озаботилась названная «тетушка», которая Восьмого знала с рождения, видела во всех видах, и потому без труда заметила его встрепанно-озабоченное состояние: − С матерью чего? Или с Эдом? Малыш?.. Или отец опять заболел?
− Не, с ними-то нормально всё, − мотнул головой Скиннер, − они живы-здоровы все. Но в скорую позвонить надо, парню, вон, похоже, плохо. − Рэй кивнул на скамью со спящим-лежащим. − Тётя Джейн, у Вас ведь мобильный с собой? Дайте позвонить, а? А то мой разрядился совсем.
− Да звони-звони, конечно! – засуетилась женщина, вынимая из кармана жакета дешевенький корейский аппаратик. − О чём разговор! Номер-то найдёшь сам? Ой, у меня ведь скорая на быстром наборе, сам знаешь, какие мы с Ником жители, как чуть чего, так и плохо, не одному, так другому… на пятёрку нажми, да и всё, – она сунула телефон Рэймонду и присмотрелась к спящему блондину: − А кто такой, не знаешь?
Уже нажавший на упругую и большую (телефон для пожилых) кнопку с цифрой 5 и поднёсший аппарат к уху Рэй взглянул с нескрываемым изумлением: если уж тётя Джейн не знала спящего на скамье человека… тётя Джейн Несбитт, которая знала не только каждого из обитателей Нэрна, но и всю родню каждого из оных обитателей, где бы та родня не жила – от Аляски до Австралии…
Его мысль оборвал голос диспетчера в трубке:
− Скорая слушает.
− Здравствуйте! – заторопился вежливый, несмотря ни на что, штурман-провинциал. − Пожалуйста, пришлите бригаду, тут в городском сквере молодому человеку плохо. Мы не можем его разбудить… и дышит он как-то не так...
− Машина вышла, − так же торопливо, серьёзно и сочувственно ответила трубка.
Подстанция скорой, равно как и городская больница, находились буквально за углом, так что рёв сирены Рэй услышал, уже возвращая тетушке телефон.
− О, едут уже. Спасибо, тётя Джейн. − Восьмой тоже посмотрел на белокурого атлета. − Нет, я его не знаю, думал, родственник чей.                                                            
Громоздкая белая с красным карета скорой уже вынеслась на площадь и остановилась, не скрипнув тормозами, захлопали дверцы, высыпали люди, вытащили носилки, засуетились вокруг, перекладывая на них со скамьи слишком-крепко-спящего, грузя в машину и уносясь.
− А ты-то чья, красавица? – отвернувшись от отъехавшей машины, спросила вдруг миссис Несбитт у оказавшейся за спиной штурмана девочки, на которую оглянулся и Рэй. − Ты не Макнилов ли внучка? Уж больно на Гэри похожа...

Отредактировано Рэймонд Скиннер (10-09-2012 15:28:47)

Н-да… Комин… клан славный, кто б спорил… − поражённый Рэймонд еле нижнюю челюсть на месте удержал, однако изумление на лице его наверняка всё-таки написалось и оч-ч-чень крупными буквами. − А у нас-то в городке его представители откуда бы?
Впрочем… Комины, как и Гранты, септом которого была семья самого Восьмого, пришли вместе с… то ли с Вильгельмом Завоевателем, то ли с Алланом Тронделагом, внуком ярла Хаакона Тронделага, ставшего после королём Норвегии, так что… удивляться-то, собственно, нечему.   
И всё же – странностей хватало: ведь буквально в переводе с гэльского родного пигалициного деда звали «Дуб» (Скиннер, как всякий шотландец, в виски мало-мальски разбиравшийся, сразу вспомнил ароматный на редкость сорт Darach Ur, «Новый дуб» винокурни Bunnahabhain), имя самой девчушки означало: «очищенная от темноты», а бабка вообще именовалась дивно − «Короткая маленькая фея». Имена, конечно, чýдные, вот только в Нэрне отродясь таких людей не жило. И если Рэй, уже малость оторвавшийся от корней и бытовой истории городка, мог таких горожан-нэрнцев просто не помнить, то тётя Джейн помнила бы и знала их наверняка. А она, судя по тому, как сошлись на миг тёмные брови женщины и поджались губы, (давнее, длиной с рэеву жизнь, знакомство ведь было взаимным, и Восьмой тоже умел «читать» свою почти тётушку), не знала и не помнила.
Дела-а…
Нездешняя девчонка-то…
− Да ты нездешняя, − почти в унисон повторила миссис Несбитт, ещё внимательнее разглядывая незнакомого и, предположительно, одинокого-потерявшегося ребёнка, − Ты не с тем ли парнем приехала, которого сейчас в больницу увезли?
Ох, ну точно… − Рэй переступил с ноги на ногу. − Я ведь так и подумал, только...
Чего я с ней делать-то буду? И не оставишь ведь… как она одна в незнакомом месте?
− И надо говорить не «тыришь», − машинально, но чуть назидательно поправила тётя Джейн, − а «воруешь», ну или «берёшь чужое». Хорошие-то девочки так не говорят, что ты как бродяжка какая неграмотная – «ты-ы-ыришь»? Нехорошее это слово. 
Ну, оно и понятно, кому как не миссис Несбитт, тысячу лет… ну ладно, не тысячу, но пятьдесят с лишним точно проработавшей в уютнейшей городской библиотеке, знать все тонкости в упореблении литературного и народного языков?
Однако мысли Рэя и его «тётушки»-рукодельницы-ходячего-городского-архива шли параллельным курсом – прижав два пальца к губам, женщина пробормотала, задумчиво взглянув уже на сына своей дальней родственницы и доброй подруги:
− Куда же нам пристроить-то её с тобой, Рэй? Нехорошо девчонке одной по улицам бомжевать… хоть в полицию веди, право слово.
− Так, может, я её к нам лучше пока отведу? – вдруг осенило Восьмого, которого мысль о полиции покоробила, ведь как ни вежливы полицейские, как ни образцов участок, детям, тем более хрупким девочкам, там явно не место. − Всё равно же я домой иду, так погостит у нас пока. Накормим-напоим, спать уложим, а там видно будет.
− А и то сказать,  − улыбнувшись, согласилась миссис Несбитт. − Я бы её к себе взяла, да у нас с Ником, сам знаешь, домик маленький, а сегодня ребята как раз гостят – Элен с ребятишками с утра пришли, да еще и Аллан с Лоррейн, в общем, дым коромыслом, я пирог пекла, да хаггис Ник сварганил… − о своих домашних она могла рассказывать часами, но сейчас увлёкшаяся было тётушка спохватилась вовремя и махнула рукой. − …а у вас-то вон хоромы какие, чай, найдете девчоночке места. А я пока поузнаю, что да как.
− Да найдём, конечно. − Скиннер кивнул, улыбнувшись, и снова протянул руку девочке, − И девчоночке, и бельчоночке… − уж, ясное дело, он заметил, как зверёк юркнул в торбу с намерением там навеки поселиться. − Пошли, фея моя. − И, обращаясь к миссис Несбитт, Восьмой сказал от души, не скрывая тёплой улыбки в уголках губ: − Дяде Нику поклон, а Элен и Аллану – привет большой, и ребятишек от меня поцелуйте.

Отредактировано Рэймонд Скиннер (12-09-2012 16:03:37)

Ну да, хорошие девочки идут в рай, а плохие – куда захотят, − губы молодого мужчины, вовремя ли, некстати ли, но вспомнившего пословицу во время монолога «тётушки», дрогнули в мягкой, почти незаметной усмешке. 
Уж совсем было, простясь с тетей Джейн, собрался домой Рэймонд, который услышал, к счастью, бормотание маленькой «феи» про окраины и обрадовался ему, (ведь если всё-таки здешняя девчонка – так это ж только к лучшему, на таких-то длинных сильных ногах, как у штурмана, до тех окраин добежать – даже не пустяк, а сущая безделица), как до него, уже сделавшего несколько шагов в направлении собственного дома, дошло, что сказала девчоночка чуть позже.
«Хорошие мальчики не воруют и чужого не берут»? Что она хотела этим сказать? – во второй раз за пять последних минут тёмная бровь обернувшегося Восьмого изумленно полезла вверх, но девочка, сунувшая всё же ему в ладонь свою горячую узкую ладошку, ещё добавила ему неприятного удивления, выпалив что-то вроде «ты ограбишь и меня, как белку». Скиннер ошалело хлопнул длинными ресницами, вид у него стал совсем уж придурковатый.
Это она о чём, вообще? – секунды три он просто баран бараном (Ереханов нервно курил бы в сторонке от зависти) пялился на пигалицу, пытаясь понять, а потом краска бросилась ему в лицо, заливая тёмным румянцем скулы, даже ушам стало горячо, и стой Рэймонд против солнца, стало бы видно, что они горят, будто сакраментальные светильники с амстердамских весёлых улиц.
Белка меняться хотела… а телефон же у меня теперь… и орехи у меня… действительно грабёж… − сильные пальцы штурмана уже лезли в тесный карман джинсов, подцепляя твёрдое соплодие. Рэй остановился, снова приседая перед девочкой на короточки, протягивая орехи на ладони, и пробормотал виновато и смущенно:
− Прости, неловко получилось. Я не хотел отбирать у белки еду. Просто забыл отдать…   

Отредактировано Рэймонд Скиннер (16-10-2012 21:01:02)

Девчоночка просияла, легко и дурашливо улыбнулась, протянула снисходительное-всепрощающее «Да лааадно», но Рэй, улыбнувшись невольно в ответ, все же наклонил кисть набок, так как это делал отец, объясняя ему, маленькому, про мышцы – «Вот это супинатор, а так – пронатор. Так суп несу, а так пролил», и уронил орехи с ладони в торбу, прямо разумнице-белке в лапы, наверное.
Ещё он серьёзно кивнул на просьбу... нет, требование юной представительницы клана Комин помочь ей. Это справедливо, он же провинился, пусть и сдуру, а значит, должен быть наказан, а всего лучше вину искупить, например, домашними пирогами. Только для этого и до дома, и до пирогов дойти надо, и Рэй поднялся, не выпуская руки девочки, которая не за белкой и орехами в сумку свою безразмерную ручонку засунула свободную, а флейту чтобы вынуть. Вот ну не терпелось прямо подудеть, у детей всегда так – если чего приспичит сделать или узнать, то не ждётся нисколечко – уж Рэймонд-то это помнил. Он вообще отлично помнил себя в детстве, будто какая-то часть памяти закапсулировалась в прозрачной скорлупке, поэтому с тем, чтобы понять ребёнка – и не только своего ребёнка – у него никогда не возникало проблем.
Однако тоненький свист флейты почти тут же был перебит таким истошным воплем, что не враз Восьмой и сообразил, что это кот орёт, которого прямо-таки вынесли лапы из-за уличного поворота. Не узнать эту живую, утробно воющую ракету с шерстью дыбом и хвостом трубой? Да как можно, если Скиннер сам же этого зверя, тогда еще бывшего страшно царапучим комком апельсиново-рыжего меха в его пригоршнях, тете Джейн и принёс? И назвал сам – потому что цвет шерсти этого воинственного существа, ещё не умеющего лакать как следует, но превосходно научившегся кусаться и плеваться, уж больно напоминал оттенок марсианских песков. Вот пса, от которого уже не Марсик, а целый большущий Марс спасался бегством, Восьмой не имел чести знать, видимо, его завели и вырастили уже за время отсутствия штурмана в Нэрне.
Миссис Несбитт, сообразив, что коту грозит нешуточная угроза быть здорово покусанным, замахала на ушастого-хвостатого-лающего во всё горло агрессора зонтиком и, торопливо попрощавшись, удивительно резво перебежала через дорогу – спасать мохнатого члена семьи.
− До свиданья, тётя Джейн! – крикнул Рэймонд уже вслед ей и крепче сжал узкую ладошку девочки. Вдруг подумалось, что лет через тринадцать-пятнадцать он вот так же поведёт куда-то собственную подрастающую доченьку. − Что ж, идём, время у нас есть.

− Да нет, я не боюсь, − улыбнулся Рэймонд девчушке-светлячку (ибо кем ещё быть Очищенной от тьмы?), совершенно не удивившись и не найдя странным слетевшее с ее язычка взрослое и непростое слово: теперешние дети ещё и не такие выражения знают, Рэй в свое время тоже этим окружающих удивлял, четырех- пятилетним клопиком, как называл его папа, осмысленно вворачивая в речь то «следовательно», то «таким образом», то «передислокация», − в салки, так в салки, лишь бы им всем интересно было. Тетя Джейн – она шустрая, до сих пор каждое лето по холмам скачет, пусть и с нитроглицерином иногда. Ну что ж, идём, моя красавица, если...
«Если» было видно невооруженным глазом: девчоночке вот прямо не стоялось на месте – так она и гарцевала, как нетерпеливый жеребёнок, перебирала ногами, которые так и горели – не терпелось им куда-то нести свою тощенькую, прям-таки воздушную хозяйку, будто на них, на ноги эти, были надеты невидимые крылатые сандалии. И будто они так и несли ее прочь, прочь – к новым похождениям. А она, в свою очередь, тянула за собой Восьмого – надо полагать, к новым приключениям, пусть и не таким захватывающим, какие, несомненно, предстояли Марсику, пёсику с говорящим (правда, непонятно что говорящим, хоть и на понятном, более того – родном языке) и тёте Джейн. Впрочем, особо-то Рэймонд и не противился этому влечению, он послушно, почти как зачарованный пением той самой дудочки, зашагал за своей маленькой спутницей по улице.   
− Меня зовут Рэймонд... Стрекоза. Ты есть, кстати, не хочешь? Не голодна? – забеспокоился он, вдруг с некоторым опозданием сообразив, что пироги – это, конечно, чудесно, и даже дивно, но до них ещё дожить надо, а при теперешнем состоянии дел, когда в доме Скиннеров всё смешалось не слабее, чем у пресловутых Облонских, ожидание займёт некоторое время, так что… − Табачная лавка?.. − задумчиво нахмурившись на секунду, переспросил штурман, у которого в семье курил только младший братец и то больше для форсу. − Это, пожалуй, у старины Крэйга Леннокса надо в магазинчике посмотреть… у него, вроде, отдел был раньше-то, в прошлый мой приезд, во всяком случае. Да, наверное, мы сможем туда заглянуть, пока у моей жёнушки свидание с сэром Полом, − он сам не заметил, как, смеясь, сказал это по-русски. − А это надолго… пока-то его дочиста и по всему дому вымоешь…
Жаль всё-таки, что в такой чудесный солнечный день Жанна не позволила Восьмому взять на прогулку малыша Айвена, сказала, что после прошлой тот опять засопливился. Нет, ну конечно, Нэрн – это вам не Сицилия, где они проводили первую половину рэева отпуска, тут же не погода, а климат… А может, и правильно, что ребятёнок дома поползает, − Восьмой крепче сжал ладошку девочки, чувствуя, как снова прилетевший с моря порыв ветра захолодил скулу и шею.

− Значит, Рэйми, − охотно согласился Восьмой, улыбнувшись широко, чуть лукаво и по-детски радостно. − Вот так меня ещё ни разу не звали, но знаешь, мне нравится. − Его круглые глаза цвета кофе снова засияли, будто в них попал золотистый солнечный отблеск. − Договорились, буду звать тебя Мирой, очень симпатичное имя, тебе идет.
Засунув правую руку в карман светло-голубых джинсов, он, посмеиваясь над бегуньей, такой искренней и шаловливой, пошёл по направлению ветра, легко и свободно, но всё-таки приноравливаясь к летящим шажкам девочки, качнул головой, отчего хвостик волос, скрепленных посеребренной заколкой с кельтским орнаментом, защекотал шею:
− Нет, оставим орехи хозяйке ушастой. Себе что-то другое найдём, я думаю. Лавка по дороге будет, да, если мы с тобой пойдем за вкусненьким в одно приятное место.
Golf View Hotel на окраине городка (парк перейти и еще пару улочек) и впрямь являлся местом крайне приятным – особенно по части подаваемых там десертов. Конечно, отелей в курортном Нэрне понатыкано едва ли не на каждом углу, и всякий из них имел свой ресторанчик, но сам Восьмой с детства вынес убеждение, что самый вкусный на свете кранначан из овсяных хлопьев и малины подавали именно там, в двухэтажном здании, похожем на маленький замок.
− Ну что ты, некоторые леди считают, что мытьё полов – это изысканное развлечение, простым смертным недоступное. − Скиннер насмешливо хмыкнул. − Правда, я не понимаю, как можно затягивать его на весь день. У меня это мероприятие занимает не больше двух часов, включая всю влажную уборку вообще.   
Штурман тихо смеялся, слушая рассказ (и смотря показ) девочки о таких милых и действительно потешных домашних приключениях, особенно забавных ещё и потому, что совсем недавно сам Рэймонд оказался почти что в положении патриарха клана Комин, сиречь деда этой светловолосой тощенькой шалуньи – тоже спускался с лестницы дома, и чуть не попал ногой в ведро. Видимо, это общеженская привычка – оставлять его возле последней ступеньки и непременно куда-то отлучаться в это время.
− Да, ты знаешь… − невольно отзеркаливая жест Миры, то есть скребя в затылке под заколкой, признался «Рэйми», − …мне тоже влетело. Много я о себе интересного узнал, когда в ведро ногой вступил. О-о… я и не думал, что некоторым леди известны такие слова.
Улыбка наклонившего голову Восьмого стала смущённой. Белка в сумке застрекотала с явной насмешкой, будто захихикала.

Отредактировано Рэймонд Скиннер (28-04-2013 21:14:47)