Этот день не задался с самого утра, вернее, даже со вчерашнего вечера. За завтраком отец уже привычно вычитывал меня. И что я веду себя не правильно, не достойно, как мальчишка, вот нужно брать пример с сестры и так далее... Я даже не вслушивалась в его слова, все было как обычно, почти каждое утро из моих 13 лет. Достаточно было просто сделать вид, что я его внимательно слушаю и кивать, в некоторых моментах соглашаясь с ним, и тогда чтение нотации не продлилось бы долго. Он бы, в конце концов, выговорился и отпустил нас из-за стола, но не в этот день.
    Все вроде было как обычно, он нудел, я вполуха слушала его, кивала головой, а сама из-под длинной челки смотрела в окно. Там на лужайке носился Том, моя самая любимая собака, он еще совсем молодой игривый песик. Ему только год, но как я была благодарна родителям, когда они мне его подарили на прошлый день рождения. Ради него я даже согласилась вести себя как девочка... тьфу, даже говорить противно, на людях, то есть, когда мы куда-то выходили всей семьей. Меня обряжали в эти ненавистные платья, носочки, туфельки, (как же я все это ненавижу!) и нужно было только какое-то время потерпеть. А потом дома я стягивала с себя все эти тряпки, натягивала любимые джинсы, обрезанные по колено и широкую мятую футболку мятного цвета, как говорила когда-то мама. Футболка и была когда-то, наверное, мятного, сейчас она так выгорела и измялась, что угадать ее цвет можно было с большим трудом. Так вот, я надевала свои любимые вещи и удирала гулять с Томом или с мальчишками, с моими лучшими друзьями, как я думала буквально до вчерашнего дня.
Вчера их будто подменили. Они уже не первый раз видели меня в платье, обычно они, конечно, посмеивались и дразнили, но необидно. Но что с ними случилось вчера, я до сих пор не понимаю. Какая муха их укусила?..
Мама вчера выбрала для меня какое-то обтягивающее платье с рюшечками. Какое противное слово "рюшечки", тьфу, гадость какая! Ну так вот, иду я, значит, уже домой в этом недоразумении, и встречаю ребят. Сначала они, как обычно, только поддразнивали необидно. А потом мой лучший, так я думала, друг Стен обнял меня за плечо и провел по груди:
    - А это что такое у нашего Джо, сисечки растут?
    Ненавижу свое тело, ненавижу ребят! Какие они после этого друзья?! Все, как один, принялись меня лапать за эти "сисечки". Я отбивалась, даже дала кому-то из них в ухо, но они все противно ржали, как кони, и лапали, лапали меня. Обидно было до слез. А тут еще и родители подошли, и кто, как обычно, оказался виноват во всем? Правильно, Джоржина. "Так не должна вести себя настоящая Леди", - сказал папа тогда, и мы вошли в калитку, а мне вслед неслось "Леди Джоржина!".
    Вот по этому поводу отец и вычитывал свои нотации сегодня, и я, вместо того, чтоб идти поиграть с моим Томом, сижу сейчас тут, перед полупустой тарелкой и киваю головой на его слова, краем глаза посматривая в окно.
    Вон по улице прошел какой-то мужчина, мой Том бросился к нему и игриво залаял, а потом... Я даже не сразу поняла, что случилось потом. Он будто стал совсем другим псом. Лай стал злым, он стал бросаться на штакетины низкого заборчика, отделяющего наш двор от улицы. Шерсть встала дыбом. Я так испугалась, что вскочила без разрешения и бросилась к двери. Отец что-то кричал вслед... но там Том, мой маленький Том, с ним что то случилось! Я поняла это сразу, еще даже не добежав до него. Мой Том не узнавал меня, он лаял, глаза были будто стеклянные, с его губ стекала пена. Я звала его, протягивала к нему руки, а он не узнала меня.
    Отец кому-то звонил, перед забором толпились какие-то люди, а мой Том, мой малыш Том... Что случилось с ним? Я не замечала, что по моим щекам бежали слезы, я звала его, повторяя: "Том, Том, Том, мой мальчик, иди ко мне, мой хороший". А он хрипел и... уже не лаял, а именно хрипел. А потом приехали какие-то люди и они... они ... выстрелили в моего Тома. Мой маленький пес упал на траву и больше не двигался. Я не знаю, что со мной произошло дальше. Мир как будто взорвался вокруг, замер вязким киселем. Рука отца на плече стала как каменная. Цвета вокруг стали такими противно яркими, кислотными. На ужасно зеленой траве лежал без движения мой Том ...и я закричала, царапая траву на лужайке, она комьями вылетала из-под моих рук. Я звала моего пса, я о чем-то молила отца, наверное, чтоб Тома отвезли в ветеринарку, мне показалось - что-то заискрило на фонарном столбе и люди стали как будто в коконах, противных разноцветных коконах. Голоса слились в какой-то гул...
   А потом все кончилось. Я упала во тьму и очнулась сейчас где-то в незнакомом месте, в комнате, похожей на комнату в мотелях. Ужасно болело все тело, голос... я его, наверное, сорвала, получался какой-то хрип, когда я попыталась позвать родителей. Но никого рядом не было. За окном была совершенно незнакомая местность, вдалеке виднелись горы. Я осмотрела себя, была все с тех же джинсовых штанах, обрезанных по колено и моей любимой футболке, рядом с кроватью стояли мои старенькие кроссовки. Опустила ноги на пол и обулась, а потом пошла к двери, нужно же узнать, где я и где все. Внутри было ужасно пусто и болело сердце...