Белизна завораживала. Она мягко колыхалась, струилась и перетекала, как туман, как матовый тонкий шёлк под ветром. Но ветра не было, вообще ничего не было, кроме тишины и белизны – впереди и позади, справа и слева, сверху и снизу. Времени тоже не существовало до того, как оказалось, томительно ожидаемого и оттого особенно внезапного мига, когда чистейше белое ничто кисельно заколыхалось сильнее, начало рассеиваться, оседая прохладной влагой на коже – на лице, на тыльной стороне кистей.
Подушечки пальцев холодило сильнее – они прикасались к дереву… к флейте. И ветер, пусть легкий, но ветер теперь шевелил действительно шёлк – длинные очень широкие рукава, как ни странно, совершенно не мешали, как и длинные волосы, собранные в высокий хвост, и всё равно доходившие до пояса. Ими тоже играл ветер – ненавязчиво, ласково.
Туман редел, его прорезал нос узкой лёгкой лодки. Она скользила по серой воде, оттого вес собственного тела ещё чувствовался слабо. Спокойная и тяжелая, как непотревоженная ртуть, река несла суденышко очень медленно и плавно, без плеска, скольжение больше походило на полёт, парение над почти зеркальной гладью.
Губам тоже стало холодно – они прижались к жаждущему человеческого дыхания дульцу, и одновременно с первым родившимся звуком, особенно звонким во влажном воздухе, в туманной дымке впереди заалел твердый парус большого корабля.
Ещё несколько нежных серебряных нот рассыпалось под белым, облачным небом, и стал слышен тихий шелест шёлка, шуршание прибрежного тростника и... безутешно-усталый плач. Старая женщина, стоявшая на коленях в маленькой джонке позади изящно вывернувшей на стремнину лодки, закрыла лицо руками, мужчина с перевязанной уже окровавленной тряпицей рукой пытался заслонить её собой, а с борта корабля снова целились лучники.
Бамбуковая флейта выдохнула последний звук, опрятно спряталась в широком рукаве, а потом с лодочки-долблёнки, легкой, как высохший стручок, раздался голос, негромкий и мягкий, дородному воеводе у фальшборта было отчётливо слышно каждое внятное слово:
– Вы нарушили границы союза, прошу вас покинуть их мирно. Эти люди находятся под нашей защитой, и вы не смеете причинить им вред.
Чернели голые ветви деревьев, высунутые в туман у берегов, чернели пряди волос у бледного лица, тонкий белый шёлк одеяния флейтиста полоскал осмелевший ветер, поплёскивали мелкие волны, тростник шелестел, у воеводы краснели от гнева пухлые щёки, натянутые тетивы луков замерли готовыми зазвенеть струнами. Сейчас у стрелков устанут руки, и…

…ну не должна так громко хлопать дверь больничной палаты! И ладно бы только она, так нет – ещё звякнула выпущенная из руки ложка одного из соседей по палате, что-то из тарелки хлебавшего, ну вот как тут не проснуться?.. А ведь так хорошо задремал в кои-то веки – законно, в тихий час. Температура пару дней, как спала, так сладко спалось! – ресницы не хотели размыкаться, подрагивали, как крылья вроде бы снившейся только что белоснежной бабочки, но дневной свет сквозь них просачивался всё равно. Да сейчас и ночи уже светлющие.
Чёрные усики бабочки, чёрные кривенькие тонкие цветоножки, окруженные венчиком безупречно-белых лепестков... – Саша вдохнул глубоко, на удивление, не закашлялся, шевельнул головой, стирая о застиранную казённую наволочку влагу с виска – испарина не сильная, просто от слабости. Даже поворачиваться на спину так лениво... но надо – вдруг к нему пришли. 
О, и впрямь к нему! И кто, вот уж сегодня и не ожидал ещё! – синие глаза блеснули радостью, но приподнимаясь на локте, Бондарчук пробурчал, глядя на курчавого невысокого мужчину в наброшенном на плечи белом халате и с пакетом, в котором угадывались традиционные апельсины:
– Ну ты прямо удвоил результаты, поздравляю. Догадываешься, почему? – он примял собой и без того тощую подушку, садясь кое-как. – Кто хуже татарина? Незваный гость. А кто хуже незваного татарина?..

[NIC]Александр Бондарчук[/NIC] [STA]Озверевшее время потянем…[/STA] [AVA]http://forumupload.ru/uploads/000d/ad/95/613/631122.jpg[/AVA] [SGN]Высота одиночества – не для слабых ребят.
Мозги взорваны строчками, в сердце пушки гремят,
И победа осознанна, да не радует слог,
Небо полное воздуха, а дышать тяжело.[/SGN]

– Валерий Саныч! Ну Валера! Дам я тебе отпуск, но чуть попозже. Смотайся в Каменск-Уральский, ты же хорошо разбираешься во всяких редкостях, к тому же родина твоя – каждый камушек в лицо знаешь. Да, это не курорт, но послушай: там местные близ старого карьера какой-то минерал необычный нашли...
Скептически разглядывая потолок, Валера скрестил руки на груди, сохраняя недовольный вид. Начальник аж носился по кабинету туда-сюда с горящими глазами, его энтузиазм можно было понять если там действительно что-то такое, то светит не только премия, но и мировая известность. Но как же хотелось в отпуск, на жаркий пляж с розовыми ракушками, красивыми девушками – с ароматным коктейлем в шезлонг, и лишь с боку на бок переворачиваться. Особенно, после командировки под Сеевку! В грязи по колено, в глуши беспробудной, с местными кретинам, что приняли кварц за сокровища неведомые. И действительно, края родные, всё карьеры сверху донизу обхожены, что там ещё найти можно?
– Сергей Владимирович, там же местные, небось, не просыхают! Кварц или пирит нашли, да и обрадовались.
Начальник тяжело вздохнул:
– Не, Семёныч сам видел, он не пьёт... хотя это не точно. Минерал красивый, ни на что не похожий. Очень прочный, обладает какими-то суперскими магнитными свойствами.
Инженер прищурился, подойдя поближе:
– А не радиоактивный? А то я ещё детей рожать собирался... когда-нибудь, а вы меня чуть ли не в урановые рудники заслать хотите!
Шеф заржал, як конь, и плюхнулся на стул:
– Валера! Ты чё, лично рожать собираешься? Через какое место?! Давай серьезно, двигай туда, осмотрись, а я ребят с оборудованием соберу и следом отправлю.
И с совершенно серьёзным видом добавил:
– Радиации нет, проверяли. Только, пожалуйста, не как в прошлый раз, хорошо?
Валера кивнул:
– Да я так, метафорически. Хорошо, в понедельник выезжаю.
Покинув кабинет начальника он подумал:
Ну да, нехорошо тогда получилось. Оборудование в болоте утопили, сами неделю пили, отравились грибами... привезли сувениры из стекла.
В понедельник, да. А пока надо бы с Данилой Сашу навестить. С чем он там в больничку загремел?

Сойдя с поезда и махнув вслед приятелю, рванувшему на поиски приключений, геолог глубоко вдохнул воздух, наполненый запахом солярки и цветущей сирени.
Кайф! Какие ароматы. А что мне надо? Сначала в гостиницу заселиться, потом пойдем Сашу навестить, думаю, Данила быстро нагуляется. Симпатичный городок, ещё бы пожрать чего-нибудь нормального.
Перехватив по дороге пару сочных чебуреков, Валера пошёл заселятся в гостиницу. Найти её оказалось совсем не трудно, на носившее одноименное с городом название здание безошибочно указывал каждый первый встречный. Хмурая женщина на ресепшене тут же напомнила ему: «совок жил, совок жив, совок будет жить!». Всем своим видом показывая, что делает величайшее одолжение одним своим присутствием, она стала выяснять:
– Вы тут командировочный? Один жить будете? Смотрите, женщин в номер не водите! У нас тут приличное заведение.
Мымра – это было самое приличное из того, что Шубин о ней подумал, и, не сдержавшись, съязвил:
– По делам, один. Ну да, зачем водить, они ко мне сами постучат с вашего ведома.
Оставив зеленеющую от злости мадам, он бодро потопал в номер.
Для удобства бытия лучше по разным номерам заселиться, тем паче свободных комнат полно.
Интересно, в этом гадюшнике меня клопы не съедят?
Придирчиво разглядывая видавшую виды кровать, Валера бросил рюкзак в уголок и подошёл к окну. Хоть один плюс тут точно есть – этот цветущий буйным цветом раскидистый куст сирени прямо под окном.

[NIC]Валерий Шубин[/NIC]

Отредактировано Джереми Самптер (28-12-2020 03:17:58)