Время действия: 2446 г, 1 октября.
Место действия: ОФП, планета Хайнеко, гостевой дом «Харон».
Действующие лица: Джеймс Гордон (Кристиан МакКензи), Неро Дини (Эдвин МакБэйн).
Серия 4.1. Серия 42. Когда росы застынут и кочующих туч не станет
Сообщений 1 страница 8 из 8
Поделиться101-01-2021 18:14:08
Поделиться201-01-2021 18:46:26
ведение согласовано
– Это – «Харон», – бетазоидка со спокойными глубокими глазами плавным движением руки обвела мост, ведущий к дому на озере и небольшому пирсу.
– Мифологичненько, архетипичненько, – смешок Неро затих, наткнувшись на туман, из которого проступили очертания лодки – не древнегреческой, но и не роскошной огромной яхты.
– Вы правы, – управляющая кивнула. – Проект «Перевозчик», и, в частности, объекты «Акен» и «Харон» названы в честь земных мифологических существ, которые перевозили души умерших. Этот дом – живой, обладает полноценным искусственным интеллектом и способен проводить анализ мозговых волн как по нашим техникам, так и по дельтанским или вулканским. Проще говоря – он слушает работу вашего мозга и помогает...
– Уплыть или вернуться, – Джим хмыкнул, вертя в пальцах подвешенную над самым входом на мост тяжелую монетку, в которой было проделано отверстие для нити. – То есть либо подтвердить диагноз и вызвать психбольницу...
– Либо помочь вам разобраться с искажениями восприятия, верно, – бетазоидка кивнула. – «Акен» вам вряд ли подошел бы, его методы работы несколько... отличаются от «Харона», но я позволила себе не предлагать вам выбор, а сделать его за вас. Он будет в вашем распоряжении до двух недель, если это необходимо, вы можете внести плату за более долгий срок – и остаться до месяца. Дальнейшее пребывание, к сожалению, запрещено правилами.
Золотая монетка – подвеска на цифровом ключе – на секунду обожгла ладонь, ложась в руку, и Джиму показалось, что это тоже какой-то странный ритуал, но нет, она была одна и не под языком, а всего лишь на ключах.
– «Харон», активация. Двое, – бетазоидка, поднесшая к губам браслет, кивнула на дом, в котором медленно загорелся фонарик над крыльцом.
– Приветствую. Пожалуйста, пройдите в дом, чтобы я запомнил вас и мог работать с вами без ключа, – глубокий мужской голос раздался из динамика рядом. – В дальнейшем вы сможете выбрать для меня образ и его проявления. Надеюсь, вы вернетесь обратно – за Стиксом холодно и нет света.
Коротко фыркнувший что-то вроде «Оптимистично!» и «Джим, а ты обычный дом найти не мог, с нормальным психиатром?» Неро только покосился на фонарь – но двинулся вперед.
От тумана было зябко и почему-то тревожно. По воде медленно скользили первые лепестки зацветающих вишен.
[NIC]Джеймс Гордон[/NIC]
[AVA]https://sun9-60.userapi.com/k6aDB3VjkJHluFVOLz22uAVn6j7XnP9EFCNJOw/pKMUkKys56M.jpg[/AVA]
[STA]я не падаю, я так летаю[/STA][SGN]Я был бы рад проснуться свободной птицей, но неизбежна, словно ворьё и СМИ, белая клетка с толстыми прутьями[/SGN]
Поделиться302-01-2021 02:52:02
Весна на Хайнеко иногда на диво походила на осенние дни Монте-Фьоре, редкие там, но оттого особенно дорогие – туманные, дождливые. Пока плыли в лодке, как раз накрапывало, пятнало пестринами бежевый плед на коленях, хотя что тут плыть-то – метров десять от конца мостков до причала. Да дольше стояли у него, раза в три дольше грузились в лодку, чем переплывали узкую полоску темно-серой озерной воды, тяжелой, кажется, как ртуть, почти без ряби. И всё-таки это – преграда, пусть преодолеть ее ничего не стоит даже вплавь, даже если ноги не работают, видимое проявление изоляции этого уединённого места от прочего-остального мира. Глушь в глуши, место для медитаций на планете умиротворения.
Название, правда, у этого дома такое… зловещее, прямолинейное не в духе изящных намёков здешней культуры, но зато сомнений никаких не оставляет в том, кто и зачем сюда приезжает. Сердце как-то ёкает от него, и этого, наверное, не скрыть даже звучавший в репликах иронией, переходящей в сарказм. Джеймс, вон, умнее …или храбрее – он не иронизирует, он тоже понял, но без экивоков сказал, для чего сюда посылают. Эх-х-х... тот случай, когда капитанская прямолинейность очевиднее и честнее оказалась, чем штурманское умение определять местоположение и курс до цели, – Неро пристыженно опустил голову, стягивая с ног ласково обнимавший, приятно-тяжёленький плед под шуршание камыша, оставшегося за спиной.
Тихо же здесь… как же тихо. Как же хорошо. Неизвестно, как будет потом, может, взвоют с тоски по очереди или оба, но сейчас – хорошо. Спокойно. И страх, ворохнувшийся в сердце от имени перевозчика в царство мёртвых, улёгся, исчез, растаял в шорохе узких тростниковых листьев и нежном плеске мелких волн у крыльца, растворился, как несколько прядей тумана, что коснулись стекла на веранде.
– Джим, выведи коляску, – увидев её, родную и свою, там, в гостиной, попросил навигатор, сам удивляясь, насколько обыденно это прозвучало. Будто в тысячный раз говорилось именно этому человеку. Сопровождающая женщина (психиатр, конечно, которых тут, на Хайнеко, ващщще нет) взглянула одобрительно… или показалось, что в её бездонно-чёрных бетазоидских глазах блеснуло что-то эдакое, ободряющее, когда «Дини-сан» коснулся джойстика и мини-креслице на антигравах взмыло с лодочной банки?
Не больше месяца тут, она сказала? – слово зацепило строку в памяти, одну, другую… и будто вязь из тех же туманных завитков, нежных, изменчивых, тающих в воздухе, повисло стихотворение, вслух даже не прочитанное, Неро просто повторил его про себя, опустив ресницы:
Теплотою и влагой три весенние срока славны,
И чиста и прохладна та, что белой зовется, осень.
Когда росы застынут и кочующих туч не станет,
Когда небо высоко и бодрящий воздух прозрачен,
Как причудливо-странны воздымаются ввысь вершины,
Стоит только вглядеться – удивительно, неповторимо!
Хризантемой душистой просветляется темень леса.
Хвоей сосен зеленой, словно шапкой, накрыты горы.
Размышляю об этом целомудренном и прекрасном,
Чья открытая доблесть и под инеем нерушима,
И за винною чарой об отшельнике древнем думы:
Будет тысячелетье, как твоих мы держимся правил.
Но пока в моей жизни неразвернутые стремленья...
Чувства, чувства такие в «добрый месяц» меня тревожат.
Чувства и впрямь… норовили встревожить. И так-то неуютно было висеть в этом изящном седельце над крылечным настилом, незаметно ёжась от сырого ветра, а уж когда дом заговорил человеческим голосом… Ничего себе сказочка началась – Неро чуть не кувыркнулся в невольном сальто назад: из ничего соткалась фигура седобородого старца в хитоне – таком же сером, как дождевые облака над горами за домом.
– Che figa!* – не сдержался обычно весьма сдержанный в выражениях бывший штурман. – А можно не так буквально? Я понимаю, что Харон, мифы и прочее, но…
Пауза ещё не отвисла, а фигура старика дрогнула, пошла еле заметной рябью и начала искажаться, вернее – трансформироваться, отращивая рукава и хвосты. Тех и других оказалось в конце концов в изобилии – широких и пушистых. Кимоно белого девятихвостого лиса с человеческим, то есть фарфоровым лицом самурая c кукольной этажерки, тоже было жемчужно-серым.
– Да, так лучше, – выдохнул Неро с облегчением. – Спасибо, это именно то, что я хотел бы.
_________________________________________________
*Что за п*ц! (ит.)
[NIC]Неро Дини[/NIC] [STA]Где-то в далях туманных утопают людские селенья[/STA] [SGN] Подсолнечник вновь расцвел у северных окон.
Колосья уже созрели на южном поле.
Мне как же теперь не радоваться на это:
Уверен ли я, что будущий год наступит?[/SGN]
Отредактировано Доктор Штейнвальд (02-01-2021 16:52:47)
Поделиться402-01-2021 08:33:57
Все было как обычно. Путь уже был проложен, он не отвечал ни за что, всего лишь следовал по уже известному маршруту, в конце которого была неизвестность. Вот и сейчас тоже – спокойная серая гладь взрезалась острым носом лодки, пока тихий шепот капель напевал что-то о том, как хорошо спать под деревьями в кружевной пене лепестков, как будет трава ласкать пальцы…
…Джим спрыгнул на доски, пригнанные друг к другу аккуратно, но с достаточным зазором, чтобы вода сливалась с них в озеро, практически не задерживаясь на лакированном дереве. Умный дом обсушил ему ноги движением щетки на коврике, чтобы не тащить в дом грязь и лишнюю воду (даже если эта вода и была чистой), а потом, видимо, решив, что с этим гостем работает принцип «не можешь предотвратить – возглавь!», выпустил откуда-то из-под мгновенно раздвинувшихся медово-янтарных половиц полотнище с явно непроницаемым для воды нижним слоем.
– Харон, говоришь? – когда ладони как-то привычно легли на ручки коляски, в голове вспыхнуло дурацкое не-воспоминание, в котором были олени, почему-то размером с кошку (то есть с треть кыся в лучшем случае) и ручей. И еще какая-то альпийская горка… или канавка?
– Верно, – голос для него еще не облекался формой, потому что, насколько он понял, это должно было стать то ли оценкой, то ли какой-то подстройкой под них обоих. Вот силуэт за почти прозрачным окном-стеной подернулся дымкой, перетекая и меняясь, пока из-под полы не высунулись хвосты, вот раздались рукава…
Нет, он точно был слишком испорчен. Вот и сейчас, стоило ему бросить взгляд на силуэт, как хвосты тоже начали течь, обнажая несколько… неправильную форму. Джим тряхнул головой, направляя коляску наружу, к раздавшейся прозрачной стене, сквозь силовую защиту, и мех вернулся на место, скрывая не самые приличные очертания под ним.
Попытался затрезвонить падд, который захотелось, как в игре в камушки, запустить по озеру – ну вдруг хоть пару прыжков сделает перед тем, как пойти на дно! – но увы, нужно было взять трубку.
– Капита-а-аун! – Мирмис зло покосилась на какого-то слишком тихого и спокойного энсина. – Они меня раузбудили песней «Вставауй, инженеур, ваурп-ядроу скоуро сдоухнет»!!! А сауми, приду-у-ур-р-рки, меня в гоулоолубу запустили!!!
От желания дать по шее не только любовнице, но и тому, правильно она сказала, придурку, который додумался до такого «оригинального» способа испоганить ему остатки отдыха, Джим мог только сверкать глазами.
– М’Рау, не мявчи! Сдай их вулканцам на тест по общему этикету и иди уже спать дальше! И да, оставь заметку в системе… пока «Квиринал» на куски не разнесло, меня эти две недели не трогать. Ясно?..
– Саум дур-р-раук, – обиженно фыркнула на’ави и отключилась, оставляя после себя стойкую ассоциацию с дурдомом и престарелыми кошатницами.
По лицу стукнуло одной капелькой, другой, третьей… то, что над озером не раздался вопль, можно было считать верхом выдержки капитана Гордона. Впрочем, как и то, что буксируемая (или как там правильно назвать, когда толкаешь?..) коляска остановилась ровно так, чтобы Навигатору было удобно.
– В жопу все, – мрачно сообщил Джим, косясь на Харона, который вопросительно изогнул один из хвостов. – Как говорила одна моя знакомая, в жопу все, я – выдра.
Выдрячьим камешком печально пискнул падд, но на то, чтобы вытащить и смотреть отчет по тому, куда посланы энсины, у него попросту не было моральных сил. Как и на то, чтобы послать ответ с уточнением, куда именно пойти особо умному, не понявшему предупреждения «не трогать».[NIC]Джеймс Гордон[/NIC]
[AVA]https://sun9-60.userapi.com/k6aDB3VjkJHluFVOLz22uAVn6j7XnP9EFCNJOw/pKMUkKys56M.jpg[/AVA]
[STA]я не падаю, я так летаю[/STA][SGN]Я был бы рад проснуться свободной птицей, но неизбежна, словно ворьё и СМИ, белая клетка с толстыми прутьями[/SGN]
Поделиться503-01-2021 04:10:26
Недолго музыка играла… в смысле – симясен, цинь или лютня, недолго всё было мифологично, философично и благообразно. Оно и понятно: дедушка Фрейд что говорил? – «Иногда сны – это только сны». «Иногда»!.. И точно не в этот раз, – примериваясь к тому, как бы нетравматично перелезть в привычное-свое кресло с этого вёрткого-летучего, Неро умудрился вскинуть голову как раз в тот миг, когда хвосты роскошного кицуне …показали свою истинную суть, скрытую под шерстью. Опять не кувыркнуться получилось чудом, бывший старший штурман «Ётуна» всё-таки уродился на диво везучим парнем, выбить его даже из этого ненадёжного, хлипкого с виду седла удивлением – дохлый номер, так и запишите. Дини фыркнул, глянул на раскрывшийся за спиной голографического Харона роскошный веер уже обросших поблёскивающим длинным мехом хвостов, а потом на Джеймса – и сейчас одетого в парадную форму с иголочки.
– Вот так бы и пнул, – навигатор сообщил это пафосно разряженному капитану меланхолично и с изумительной простотой деревенского жителя, не знакомого ни с этикетом, ни с субординацией, – но нога же не поднимается.
Собственной незамутнённости, пожалуй, он удивился больше, чем внезапным тентаклям и явлению первоначального облика Харон-сана вместе взятым, но пожал плечом всего лишь – дескать, ну… бывает. Чрезвычайные обстоятельства требуют отчаянных… реакций.
Хотя если так подумать, – этим Неро, собственно, и занимался, пока перетаскивал собственное тело с одного сиденья на другое, чтобы не сосредотачиваться на обычных действиях и провести их на автомате, не подпуская к себе ощущение стыда за свою неуклюжесть, которую Гордон может заметить… не может не заметить, – если поразмыслить – это преображение хвостов в… хм, в другие концы, скажем так, тоже не выходило за рамки «архетипичненького». Во-первых, это самое, что под мехом, у многих народов обозначается эвфемизмом «хвост», а во-вторых, кицуне – ну так, между прочим – соблазнители и искусители, во всяком случае, те, что женского пола. Если же и мужского тоже – о-о-о! – штурман поёрзал, почти втираясь в закруглённую спинку кресла наконец-то на колёсах, и невольно засмотрелся лишнюю пару секунд на этот белоснежный пышный мех…
– Песец нам тогда обоим, – бормотнул он вслух, не глядя, привычным неосознанным жестом застегивая липучку ремня между стойками подлокотников. – Песец подкрался незаметно… – вот спасибо капитану Серяку за запас многозначительных и многозначных фразочек.
От того, что на безупречном фарфорово-бледном лице полу-лиса в кимоно характерно дёрнулись веко и уголок рта, Дини вздрогнул и торопливо отвёл глаза. Подмигивает ещё, сволочь хвостатая!
Другая хвостатая… неоднозначная личность терзала Гордона жалобами и угрожающим кошачьим контральто, судя по звукам из падда, так что, может, Джеймс и не слышал про песца. Может, он даже и уродливой эквилибристики компаньона на ближайшие дни не увидел, бывший навигатор очень, очень на это надеялся. Странно, но то, что за ним всё это время пристально наблюдала с мостков бетазоидка-психиатр, смущало гораздо меньше. Ей-то что... с ней не жить, она и не такое видела. Да и вообще врачей стесняться глупо, а вот друзей и...
…как же важно вовремя прикусить язык, даже мысленно! – Неро качнулся ещё раз вперёд-назад, проверяя не спустили ли шины. Не, всё нормально, и сцепление с покрытием пола идеальное. Скользко не будет, хорошо.
– Сдать вулканцам на опыты… то есть на тест по этикету – это ты сурово, – с искренним уважением глянув снизу вверх на новоявленную выдру, штурман сперва тронул сенсор, разворачивая коляску, и лишь потом смахнул со скулы очень даже прохладную каплю. Точно такая же мазнула по тыльной стороне кисти, будто незримый невролог, проверяющий чувствительность. Однако не махнуть прощально в ответ милой черноглазой женщине – просто не по-человечески. – Плед в лодке, Джим, прихвати, пригодится.
Изящно выгнутое стекло стены раздвигалось само под шелест камыша, шорох начинавшегося дождя и… это правда звучало вкрадчивым шёпотом, или казалось только?..
Я поставил свой дом в самой гуще людских жилищ,
Но минует его стук повозок и топот коней.
Вы хотите узнать, отчего это может быть?
Вдаль умчишься душой, и земля отойдет сама.
– Скажи, ты тоже это слышишь, стихи, – спросил Дини осторожно, пересекая веранду и едва заметно хмурясь, – или это мой индивидуальный глюк?
[NIC]Неро Дини[/NIC] [STA]Где-то в далях туманных утопают людские селенья[/STA] [SGN] Подсолнечник вновь расцвел у северных окон.
Колосья уже созрели на южном поле.
Мне как же теперь не радоваться на это:
Уверен ли я, что будущий год наступит?[/SGN]
Поделиться603-01-2021 21:14:30
– Да хоть в поликлинику на опыты, – фразой из сна откликнулся Джим, разжимая почему-то побелевший от усилия не сорваться и не выкинуть к чертям собачьим падд кулак. – Они мне то инженеров доведут до срыва, то в реактор полезут зефирки жарить, то в трубах Джеффри трахаются, то в бассейн триллов пиявок понапускают… Анзор уже пообещал, что в следующий раз этими же пиявками и вылечит, потому что в его-то вотчине они появляются регулярно.
Харон то ли рассмеялся, то ли расчихался с характерным призвуком, с каким иногда кашляла Мирмис, когда ей в нос попадали собственные усы. Гордон не отреагировал – перепрыгнуть обратно в лодку, зацепить в охапку плед, выпасть из лодки, зацепившись ногой за незаметный изгиб борта, ляснуться о довольно прохладную воду озера… выползти оттуда на более-менее твердую поверхность деревянных досок, не выпуская при этом из рук пледа. Отлично, капитан. Неуд по боевой подготовке.
– Плед придется сушить. Меня – не обязательно, – ну да, это всего лишь вместо белой формы нечто мокрое, вместо морды лица – мокрая рожа, а плед вообще похож на много раз плохо постиранную тряпку.
И падду, чтоб его, ничего не будет – он же, сволочь такая, противоударный, непромокаемый и вообще антивандальный, потому что в прошлый раз Джим его посеял где-то между обшивками, и тот радостно сдох через пару минут пониженных температур. И даже не выкинешь – к медикам потом лучше не соваться, если что случится. Ответ будет один – «Сам дурак», причем ехидный-ехидный, как будто это он виноват в том, что у лодки, блин, борта кривые!
Харон очень выразительно молчал. Так, как будто учился этому у самых настоящих вулканцев, которые одним только молчанием могут передать сразу десяток оттенков смысла. Или у корианцев, потому что они…
…потому что они. Да. Стихи? Какие стихи? Просто было же, когда запах был только для нескольких, потому что остальные его не чувствовали, и запах был… какой? Он никак не мог вспомнить, это было во сне, но совсем нечетко, как будто сон еще не знал, чем ему завершиться – и потому расплывался лентами того, что могло бы быть.
Время такое, что хочется вечно спать,
Нет ни эмоций, ни мыслей – сплошная муть.
Всякое действие вызовет только пат
Или лавину смут…
– Стихи – слышу. Только не особо уверен, что они нормальные. Ну то есть… тебе когда последний раз про депрессию стихи читали? – тряхнув головой в очередной раз и наконец-то избавившись от щекочущей капельки в ухе, Джим фыркнул, сбросил китель, оставаясь в футболке – тоже промокшей, но похожей на одежду, а не пародию на нее, и протянул руку к полотенцу, которое, все еще очень выразительно молча, держал в руках кицунэ. – Слушай, а мы так и будем его Хароном звать?
– Вы можете выбрать то имя, которое будет комфортно вам обоим, – левый, самый пушистый хвост выгнулся в изящную дугу. – Харон, Лодочник, Граничник – из списка базовых, заложенных в память при наложении матриц личности. Впрочем, выбранное вами будет записано как обращение, на которое я буду отвечать… Гордон-сан.
– Он издевается? – невинно уточнил у Навигатора Джим.
Второй хвост, протерший ему шею и согнавший воду на все еще находившееся на плечах полотенце, подсказало весьма утвердительный ответ.[NIC]Джеймс Гордон[/NIC]
[AVA]https://sun9-60.userapi.com/k6aDB3VjkJHluFVOLz22uAVn6j7XnP9EFCNJOw/pKMUkKys56M.jpg[/AVA]
[STA]я не падаю, я так летаю[/STA][SGN]Я был бы рад проснуться свободной птицей, но неизбежна, словно ворьё и СМИ, белая клетка с толстыми прутьями[/SGN]
Поделиться725-01-2021 01:16:26
Коронный жест Пикара в Звёздном флоте знали все. И повторяли время от времени все, ну, в меру темперамента и артистичности, конечно. Вот Неро Дини сейчас, к примеру, никак не мог не, ибо превратить такое простое действие, как «прихватить аккуратно свёрнутый плед с лодочной банки» в цирковой, вернее, клоунский номер – это ж суметь надо! Однако мистеру Гордону это удалось – просто с блеском. Впрочем, и сам бывший штурман хорош – мог же спокойно ехать себе внутрь дома, и дверь стеклянная уже откатилась гостеприимно, знай себе заселяйся. Но ведь не-е-ет, остановился посмотреть, на что, и сам бы не сказал – то ли на берег, который, конечно, и не думал эдак романтично удаляться, то ли на искина-кицуне в черном кимоно с серебристым хаори, то ли на героический эквилибр Джима… очевидно, предполагая, что он будет, что ли?..
– Dio, ты хоть раз можешь не пытаться утопиться наедине со мной? Вот же дедов внук!..
Нет, наверное, это всё-таки не совсем ругательство… или совсем? – только на этой мысли старший навигатор официально погибшего «Ётуна» заткнулся и ошарашенно моргнул: первая фраза вылетела раньше, чем он успел её обдумать – невиданное дело! – и даже со второй было то же самое. Куда, спрашивается, девалось умение следить за языком, которым корианец вполне заслуженно гордился?
Это во-первых, а во-вторых… из какой, прости господи, ноосферы всплыло знание о том, что имя «Джеймс» у капитана Звёздного флота и вообще-то кармическая печать со времен легендарного Джеймса Тиберия, а уж для Гордона это осложняется втройне, ибо внук же Кирка. Этого, в отличие от стихов, никто не нашептывал, без голосов в голове обошлось, знание просто всплыло целиком, как ком водорослей со дна. Вместе с ложным (ну точно же ложным!) воспоминанием о том, что и познакомились они, собственно, при такой коллизии – Джим в воду упал, вот с того самого приснопамятного бетонного забора, фрагментом крепостной стены ограждающего Академию со стороны залива. Того самого забора, на котором вечно было написано, кто мудак, кто у кого плюс и сердечко, и который так же неизменно-ежедневно отдраивали те, кому за что-то влетало. Гордон же (идиот великовозрастный – предпоследний же курс!) с него слетел, вот аккурат с торца, который потом колючей проволокой увили, и правильно сделали. Камушком так, бульк – и сразу на дно. А Неро его спасал… тоже идиот, конечно, но хоть плавать умеющий.
Кстати...
– Ты плавать-то хоть научился, выдра? – без особой надежды спросил Дини, подавая кресло назад. – А то, знаешь ли... если нет, опасность отсюда не вернуться возрастает для обоих.
Выбором – развернуться или въехать под кров средьозёрного убежища задом – бывший штурман мучился недолго: время личных суеверий для него, кажется, миновало, а смотреть на то, как Гордона нежно промокают хвостом (…хвостиком, мохнатым тентаклем, хм!..) было, опредёленно, интереснее, чем разглядывать интерьер – пусть и впервые. На это уж точно будет ещё время, вот, скажем, когда...
– Если ты прямо сейчас скинешь мокрые шмотки и залезешь в очень горячую ванну, можешь даже не простудиться, – слава славе, разум Дини только временно отказал, на секунду, но вот уже и в полной боевой: – Тебе напомнить, что произойдёт, если инфекцию и я подхвачу? – спросил навигатор почти надменно.
Что поделать, это пока было как-то актуальнее стихов, всех на свете и самых шедевральных. Поэзия, лирика, ментальные воздействия или проблемы – подождут, никуда не денутся, за неделю опупеть от них можно будет, не то что вкусить, распробовать и насладиться.
– Можно мы с именем повременим? – сдержанно осведомился Неро сразу у обоих – у Джима и искина – поёжившись от сырости. Хорошо хоть от ветра силовое поле защищало. – Сперва базовые потребности удовлетворим, а потом уж…
Честным пирком да за свадебку, – договорилось в уме несусветное, совершенно, совершенно неуместное, и скулы Дини отвердели, чуть заметно покраснев.
– Куда это мы собрались? – спокойный голос Леонарда застал Джима ровно в тот момент, когда он готовился запустить импульсные и отстыковку безымянной яхты.
– Ну... полетать, – невинный взгляд Джима можно было на хлеб мазать вместо масла. – Недалеко.
– Хоть мне-то не заливай, – так же спокойно отбил Боунс, проходя внутрь капитанской яхты. – За кем собрался?
Парировать было нечем. Джим замялся, делая вид, что его тут нет, но ощутимый тычок – и хорошо, что не гипошприцом – привел его обратно в чувство.
– Куда собрался, спрашиваю?
– На Кору.
– ...ты с ума сошел. Кольца не забыл?
– Так... об этом никто не знал же.
– Ага. Никто, кроме всего экипажа. И искинов. И лично Дини!
– Шушпанчик двойственнен отражению своей рекурсивной проекции, – пробормотал окончательно сбитый с толку «лично Дини», надо думать, вместо очередного стихотворения Тао Юаньмина, въезжая-таки задним ходом в уютную гостиную, совмещенную со спальней, в тепло, идущее от очага с живым огнём, и уже там разворачивая коляску.
Самое смешное – в этом несбывшемся… бывшем Боунс ошибался – «лично Дини», умница-разумник, обо всём узнал последним, когда Гордон, сунул под нос... ай! – Неро затряс почти обожженной кистью – приложил, называется, ладонь к трубе, погреть.
– А тебе только что читали стихи именно про депрессию? – с опозданием, но среагировал он всё-таки. – Странно, а мне вот наоборот – умиротворяющее такое.
Хотя я сам кого хочешь умиротворю – вот дожил, – хмыкнул про себя корианец, любуясь на то, как дождь за стеклом всё увереннее выпрядает свои серебряные нити. – Это что, типа, словил дзен сам - помоги товарищу? Может, нас потому так... сводят?
– Ты раздевайся, раздевайся, – совершенно обыденно поторопил Джеймса сосед на ближайшие несколько дней. – Харон, налей ванну, очень горячую.
[NIC]Неро Дини[/NIC] [STA]Где-то в далях туманных утопают людские селенья[/STA] [SGN] Подсолнечник вновь расцвел у северных окон.
Колосья уже созрели на южном поле.
Мне как же теперь не радоваться на это:
Уверен ли я, что будущий год наступит?[/SGN]
Отредактировано Эдвин МакБэйн (25-01-2021 14:52:59)
Поделиться826-02-2021 19:53:56
— Морские выдры держатся во сне за лапки, чтобы их не унесло течением, — вода не была противно-горько-соленой, как это бывает в морях, скорее, наоборот — на языке остался сладковатый привкус и легкая затхлость, характерная для непроточных водоемов. Озеро не цвело мелкими водорослями, только со дна, насколько знал Джим, раз в сезон поднимались сначала листья, а потом и цветы огромных розовых лотосов, чтобы, качаясь на волнах неделю или две, потом снова опуститься на дно, где вызревали мелкие и твердые, как камушки, семена. — Ты отсюда вплавь собираешься выбираться, что ли? Лапками, лапками? А потом как — топаем с грузом по пересеченной местности?.. Тут, знаешь ли, и имя неактуально будет, и все, что угодно…
К идее горячей ванны он относился положительно — в том плане, что его туда можно было положить, и он бы даже лежал, периодически засыпая, как это было на «Квиринале», где будил его исключительно искин живых помещений, когда шанс захлебнуться становился уже слишком высок. Вот только дополнить бы это чем-нибудь съедобным, или, на худой конец, коктейлем каким-нибудь, чтобы не тянуло вылезти из этой самой ванны и пойти на поиски еды.
— …включая депрессию. Не знаю, умиротворяет обычно зрелище еды рядом с собой, хороший сон и потрахаться.
Звуки любые сливаются в белый шум
И вызывают отчаянье, страх, мигрень.
И тишина, где не слышно, как я дышу,
Слаще, чем зов сирен.
Ригель — Проксима, Проксима — Ригель, никаких накладок на маршруте, стабильность и попытки не сорваться на новом экипаже.
Он так и не стал ему близок — на мирных маршрутах это было предсказуемо, никто не рискует жизнью, никого не связывают какие-то крепкие эмоции, никакого сближения. У каждого своя маленькая норка, у каждого, если и есть, то свой личный маленький ад. У Джима тоже был — двадцать квадратных метров плюс кровать и санузел; в темноте, когда он просыпался, ему иногда казалось — если не включался сразу же свет — что сейчас перед ним окажется его каюта на «Страже», или что он задремал в кабинете, где иногда оставался между сменами в самые напряженные моменты.
Но это был до зубовного скрежета чужой корабль, рабочая лошадка, у которой даже имя было какое-то незапоминающееся, ровное и тихое. До ста пятидесяти тонн полезной загрузки, шесть отсеков трюма, от пятнадцати в минимуме до ста девятнадцати в максимуме членов экипажа. У него было тридцать семь человек — как раз для того, чтобы мирно и спокойно летать по устоявшемуся маршруту без каких-либо проблем, даже починкой корабля они занимались тихо и как-то лениво. Идеальное место, чтобы медленно дохнуть от тоски.
Несбывшееся будущее резануло изнутри, заставляя зайтись в кашле, который, как множество острых иголок, прошил сначала легкие, потом поднялся в горло и, как показалось Джиму, оставил за собой кровавые пятна на одежде (откуда-то издалека донеслось — «не расстраивай мамочку, чтобы она тобой гордилась!»), но, к счастью, это всего лишь показалось; ни единого пятнышка рядом с локтем не было, как и не было багрового ореола вокруг губ.
— Если ты так хочешь посидеть в моей ванной, можешь зайти в гости… в том доме, который я снимал, была чудная ванна, да и на «Квиринале» бассейны неплохи, особенно тот, который обычно оккупируют триллы — им, видите ли, нравится, когда ток через воду пропущен, да и вода солененькая, вроде как лечебная. Пощипывает только немного, когда напряжение меняется, но даже приятно, — не замечая, как все шире и шире расплывается в улыбке голографический искин, отозвался Гордон. Пока еще безымянный, кицуне шагнул поближе к мужчине, после чего, подмигнув Неро, резко присел, подсек Джеймса под колени и взвалил на плечо — все это произошло за считанные секунды. — Эй!!!
— Простите, мне кажется, что предложение Дини-сама больше подходит вашему положению. Прошу вас не дергаться, я могу случайно уронить вас… — похлопав по ягодицам, которые гордо возвышались теперь к потолку и перехватив ноги так, чтобы случайным брыком Джим не повредил себе ногу, попав по какой-нибудь плотной части физической голограммы, кицуне шагнул вперед. — Дини-сама, прошу вас следовать за мной.
Кажется, Неро беззвучно ржал — по крайней мере, опершийся локтем о поясницу хвостатой нечисти Джим, которого как раз поудобнее перехватил один из пушистых хвостов, пока остальные опустились, чтобы не перекрывать обзор, точно мог поклясться, что видел, как тот усмехается куда-то в бороду.[NIC]Джеймс Гордон[/NIC][AVA]https://sun9-60.userapi.com/k6aDB3VjkJHluFVOLz22uAVn6j7XnP9EFCNJOw/pKMUkKys56M.jpg[/AVA]
[STA]я не падаю, я так летаю[/STA][SGN]Я был бы рад проснуться свободной птицей, но неизбежна, словно ворьё и СМИ, белая клетка с толстыми прутьями[/SGN]