Позвонив администратору, Гэбриэль попросил убрать посуду из номера и открыл замок входной двери. Единственное, на что он ещё обратил внимание – это традиционная пластинка мятной жевательной резинки, предоставляемая рестораном для освежения дыхания после еды.  Затем, снова сев за машину,  отсоединил модем, повторно подключил первую флэшку, снова скопировал с неё редактор на вторую, потом повторил копирование того же системного файла. После этого создал на второй флэшке текстовый файл, с именем соответствующим дате со словами: «Дорогой друг, вот я и в Швейцарии. Представь себе, нравы тут, в Тичино, не слишком-то и отличаются от итальянских». Заархивировав файл, Гэбриэль, отформатировал флэшку штатными средствами системы.  Горничная пришла, как раз тогда, когда он убирал флэшки, диск и модем в сейф. Это была не та, с которой он виделся утром и мужчина почувствовал лёгкий укол разочарования. Горничная поспешно собрала посуду на столик и укатила прочь, с пожеланиями приятного вечера, стараясь не смотреть на полуобнаженного мужчину, замотанного в полотенце.
Перезагрузив ноутбук, Гэбриэль вновь закрыл входную дверь и закинув полотенце на вешалку ванной, вернулся в комнату.  Включив Wi-Fi, он отправил коротенькое ничего незначащее письмо через сеть отеля. Просто первые впечатления обычного туриста.
Когда письмо ушло, Гэбриэль накидал плэйлист размером около двух часов, погасил свет и включив негромкий звук, откинулся назад, раскинув руки вдоль спинки дивана, запрокидывая голову и вытянув ноги.
Привычно выполняя простое упражнение, он представлял чёрную завесу перед собой. Сначала та отказывалась проявляться, прячась за мириадами ярко-желтых точек, которые постепенно превратились в смазанные фиолетовые пятна, но когда завеса сформировалась, превратившись в тяжелую бархатную портьеру - он откинул её. За портьерой было чёрное пространство, в котором словно плавало окно. Перед окном стоял чёрный стул, но его было видно. Это очень интересное ощущение – когда начинаешь видеть чёрное в чёрном.  Гэбриэль обогнул стул, сев на него и глядя в черноту за окном. Спустя какое-то – всегда неопределённое – время во тьме появилась отчетливо видимая звезда. Она имела живой пульсирующий красноватый свет. Её лучи были несколько смазанными, как если бы смотреть на неё слезящимися от ветра глазами, но сама звезда была отчетливым микроскопическим шариком. Да, даже это можно было понять, что эта ярко-красная точка имеет объем. Дальше было самое сложное – о чём нельзя думать. Потому он старался не думать о том, что нельзя думать о чём-то, а просто потянулся за звездой сквозь миллиарднокилометровую пустоту. Нужно было увидеть свою ладонь позади звезды, а потом просто приблизить звезду к себе. Далеко не всегда этот номер проходит.  В какой-то момент Гэбриэль ощутил мимолетное состояние невесомости и не смог не сосредотачиваться на нём. А малейшая фиксация на этом ощущении выдавала логическую посылку на контроль положения тела. В тот момент как тело передало чёткий образ своего пространственного положения и ощущения обтяжки дивана под собой - никакой звезды, окна, комнаты и стула уже не было. Тряхнув головой, Гэбриэль выпрямился, потянувшись. Мазнул пальцем по панели тачпада – до конца листа оставалась пара композиций. Открыв свою медиатеку, он выбрал лишь одну композицию, оставив её крутиться по кругу – довольно свежая песня Takida – Never Alone Always Alone. Закинув в рот припасенную жевательную резинку, Гэбриэль пружинисто поднялся, прошёлся по комнате, задернул плотно шторы и включил свет.
Из сейфа в спальне достал один патрон и забрал из ванной зачехленную винтовку. Собрав оружие и установив прицел, он задумчиво провел пальцем по камуфлированному пластику приклада. Взяв с полки серванта монетку, из кучки, куда были сложены все вещи из карманов его отданной в стирку одежды, он вынул изо рта жвачку, прилепив её к монетке, полученную конструкцию он прилепил над стволом почти у самого дульного среза. Оценив взглядом параллельность монетки воображаемой поперечной оси ствола, Гэбриэль взял со стола патрон и, удерживая винтовку параллельно полу, аккуратно  поставил его на импровизированную площадку. Осторожно, чтобы не уронить патрон поднял оружие к плечу и плавно взвел затвор. На выдохе плавно прижал спусковой механизм – раздался сухой щелчок затвора. Гэбриэль начал плавно опускаться на корточки, одновременно взводя затвор. Затем так же медленно поднялся, замерев в самой верхней точке, вновь произведя «выстрел» на выходе. В таком темпе он выполнил сто приседаний, под конец резко дернув винтовкой вверх и поймав на раскрытую ладонь подлетевший вверх патрон. Счистив жвачку со ствола, мужчина оставил винтовку и патрон на столе, перейдя к тесту Купера. Комплекс упражнений заставил  Гэбриэля взмокнуть, грудь тяжело вздымалась, а натруженные руки слегка подрагивали. Смахнув струйки пота со лба он вновь выключил свет в комнате и раздвинул шторы. Взяв в руки винтовку он стал перед окном в классическую позицию для стрельбы стоя без упора. Снова мерное клацанье взводимого затвора. Вот выбрана цель. Левым глазом оценивая обстановку и расстояние, правым ловя в «Т» прицела, придержал дыхание и когда свободно покачивающаяся в напряженных руках винтовка прошла через воображаемую цель вновь щелкнул спускной механизм. Меняя «цели» Гэбриэль «уложил» еще полсотни прохожих, «попортил» автомобильные шины и «поразбивал» фонари на площади. Тщательно отерев винтовку от пота и жира ладоней, отнес её в спальню, а сам направился в душ.На этот раз душ был контрастным, с продолжительным ледяным финалом. Взбодрившись и до красноты растеревшись полотенцем, мужчина вернулся к ноутбуку. Палец замер над тачпадом, так Гэбриэль и простоял, пока песня в какой уже раз не доиграла до конца. Выключив проигрыватель и ноутбук, он достал из шкафа чистую одежду – серую водолазку, поверх которой натянул красную хоккейную футболку с листом канадского клена, обведенным белым контуром. На голое тело натянул мягкие неновые джинсы. Довершили наряд серые хлопковые носки и видавшие виды кроссовки Reebok.  Засунув в карман сотен пять франков, из тех, что остались после дневной эпопеи, он убрал, не разбирая винтовку в одежный шкаф, прикрыв её символически длинным дождевиком, а патрон вернул назад – в сейф. Оглядев номер, он отомкнул замок и вышел, щурясь, в ярко освещенный коридор. 
Пара партий в бильярд и стакан апельсинового фреша перед сном будут не лишни.

Отредактировано Гэбриэль (19-04-2012 12:54:13)

Две гидроперидных блондинки в шортах, мало отличающихся от стрингов и подвязанных узлами под грудью рубашках, не столько играли, сколько принимали всевозможные изогнутые позы, и хохотали над своими же шутками, окидывая, попеременно, зал хищными взглядами. Это, несомненно, были американки, курса второго колледжа, впервые выбравшиеся в Европу.  Их эпатаж не столько приманивал Гэбриэля, сколько напомнил об утренней встрече у двери своего номера. Вот с ней бы он сыграл в бильярд. И новый поток  ассоциаций унёс его к другой, очень давней игре, заставив глаза затуманиться. Но когда наваждение прошло,  на лице охотника застыло выражение угрюмой задумчивости. Первым порывом было – залпом допить сок и… Нет – это никуда не годится. Не надо нервничать, а уж тем более, - проявлять нервозность. Кому нужен этот жест? Что в нём естественного?  Пить сильно он не хочет – жажда уже притухла от первых глотков. Так что это? Просто шаблон, подсмотренный в фильмах, прочитанный в книгах. «Сжав свободный кулак до побелевших костяшек. Он нахмурился и залпом допил свой бокал». Театральная модель поведения, которую повторяют, потому, что она запрограммирована культурой. Быть может раньше этот порыв и был свойственен людям, веке так в шестнадцатом. Тогда, между прочим, умудрялись умирать от тоски, любви и одиночества. Им можно было простить. А вот современным людям, прежде чем сделать какой-то порыв – стоит на миг задуматься о его корнях. Однако, печальной неожиданностью будет осознать, что человеческая индивидуальность состоит из набора  моделей, сформированного режиссерами, поэтами, писателями.
Совершив этот краткий философско-рефлексивный самоанализ, Гэбриэл продолжил неторопливо попивать свой прохладный и, действительно, бодрящий коктейль. А вот и потенциальный противник – полноватый мужчина, с ухоженной бородой и длинноватыми, но очень ухоженными волосами, одетый во фланелевую рубашку серо-чёрной расцветки и тёмно-синие джинсы подошел к свободному столу, рассеяно покатав один из шаров между ладонями. Затем, подняв голову, близоруко щурясь, окинул взглядом зал. Пока никто не среагировал, Гэбриэль оттолкнулся от стены, направившись к столу.
- Добрый вечер. Не желаете ли партию?
Полноватый  улыбнулся даже как-то застенчиво.
- Да, с удовольствием. Как раз вот – он обвел рукой игровой зал – искал партнера для пары партий.
Мужчина говорил с ярко выраженным немецким акцентом. Прежде чем взять кий, он вытащил из кармана рубашки кожаный чехол, в котором покоились бифокальные очки в строгой роговой оправе.
В процессе игры говорили о пустяках. О том, что погода в Альпах, нынче, на удивление тёплая. О глобализации и расширении Евросоюза. Толстяк, временами, бросал раздражённо-осуждающие взгляды в сторону американок. Обычно, когда  с их стороны раздавался очередной приступ хохота. Но нужно было отдать должное немцу – обсуждать их, или нравы молодых женщин. Или молодёжи вообще – он не стал.
Гэбриэль, не спеша, под разговор выиграл у немца две партии и, просто чтобы не расстраивать вызывающего симпатию человека, сдал третью. И не зря – пожилое лицо словно преобразилось изнутри, расцвеченное самодовольной, но всё-таки очень доброй улыбкой.  Распрощавшись с соперником - они, собственно, даже именами не обменялись – Гэбриэль решил вернуться в номер. Собственно, уже клонило в сон.
Вновь проигнорировав лифт, Гэбриэль поднялся на свой этаж. Привычно окинул взглядом коридор – осторожность стоит дёшево, а беспечность может обойтись слишком дорого – дошел до своей двери.
Спать он, как, впрочем, и всегда, лёг обнаженным.

Отредактировано Гэбриэль (23-06-2012 21:31:40)

Какой бы сладкой ни была жизнь богатого охотника с причудами, не привыкшего отказывать себе ни в чём, только сейчас Гэбриэль обретал душевное равновесие. Под сейчас следовало подразумевать общую атмосферу, сформированную тем, что было на него надето, тем, что он был за рулём, тем, что он выехал на первую рекогносцировку. Очень странно быть в равновесии внутри, когда всё вокруг чертовски шатко.  Наверное, потому такие как он, плохо приживаются в спокойном мире рядовых обывателей – нечему, в ровной и размеренной жизни, компенсировать внутренний «противовес», который  воспринимаются, как балансир, только когда вокруг штормит.
День был пасмурный, но вовсе не такой холодный, каким казался. Отчетливо удерживая перед мысленным взором многократно изученную спутниковую карту района, Гэбриэль свернул с асфальта прямо на дикий грунт, следя лишь за тем, чтобы машина не налетела на высокий валун, чтобы не повредить подвеску или трансмиссию.  Заехав за клин леса так, чтобы машину не было видно с дороги, Гэбриэль заглушил двигатель. 
Одев патронташи, закрепив ножны с охотничьим ножом на поясе, а штык-нож  на ремни вокруг голени правой ноги, сунул в карманы спички, ракетницу и дымовые шашки. Веревку повесил через голову с левого плеча к правому бедру.  Расчехлив винтовку, вставил магазин. Вскинул оружие, глядя в оптический прицел. Все было настолько хорошо, насколько только могло быть. Прижав кнопку брелка, Гэбриэль закрыл машину и, обойдя её спереди, присел, спрятав брелок с ключами под кожухом лебедки. Он вовсе не собирался тащить с собой хоть какие-то электрические приборы, ведь ему недвусмысленно дали понять, что он может встретиться с очень непривычными технологиями.
Закинув винтовку за плечо, охотник круто принял влево, направившись к подножию скальных цепей.

Всё снаряжение было аккуратно развешено в шкафу, там же стояла винтовка. Ножи и боеприпасы покоились в закрытом сейфе. 
Гэбриэль возлежал на диване,  механически щёлкая переключателем каналов на пульте,  хотя взгляд его был устремлён в потолок, и он лишь боковым зрением мог видеть мельтешение на экране, да и вслушиваться он тоже совершенно не пытался, погруженный в собственные мысли.  То, что «Приют» был никаким не медицинским учреждением, или не ТОЛЬКО медицинским, -  стало бы очевидно любому здравомыслящему человеку,  имевшему возможность изучить то, что видел на снимках и сегодня воочию сам Гэбриэль.  Теперь нужно было бы провести более детальную разведку, сократив дистанцию до объекта настолько, насколько это было возможно. В частности, можно было бы углубиться в лес – в сторону тех самых дальних корпусов. Благо – прикрытие это позволяло.
Гэбриэль ткнул кнопочку на пульте, отключая телевизор и медленно поднялся.  Тело было переполнено сладкой ленью, но от графика тренировок отступать нельзя, хотя сегодня лучше совместить приятное с полезным и сходить в бассейн, это и аппетит разожжёт. 
Собрав купальные принадлежности в сумку, Гэбриэль хотел уже взять со стола ключи от машины, но подумав секунду, отложил сборы, рассудив, что предварительно имело бы смысл проверить почту.
Ноутбук сразу подхватил сеть отеля и индикатор загрузки пополз, отмечая прием сообщения.  Гэбриэль щелкнул клавишей мышки по иконке письма и уставился в сообщение, состоящие всего из пары строк.  То, что он читал, явно не подразумевало проверки файлообменника.  Но и рекомендация отдавала неоправданным авантюризмом.
Нет, конечно, можно водить за нос некоторое количество людей, некоторое время, используя технику частичного перевоплощения. Но чтобы вот так, заведя знакомство с уже знакомым человеком, очно изображать перед ним кого-то другого, прибегнув к минимуму грима? Они там что, рехнулись все? 
Гэбриэль откинулся на спинку кресла, прикусив губу. Или они не знают, насколько хорошо Генриетта его знает?
Охотник отключил ноутбук и, погасив в комнате свет, долго сидел, просто глядя в окно…

Отредактировано Гэбриэль (06-08-2012 18:52:08)